— Окно Овертона открывается, — сорвав травинку, сунул сочный и сладкий кончик в рот.

Вкуснятина!

— Ты рассказывал, — поморщилась Оля. — Это — другое. Я от мамы с папой как ты меня в Москву привез только и слышу — «не трепись» и «никому ничего не говори». И я так и делаю!

— Все, мир, — протянул певице руку.

— Мир, — она пожала.

Так-то она особо нифига и не знает — так, пару семейных «инсайдов» да на общие темы. Таня знает чуть больше, но я ее долго и старательно воспитывал, так что тут надежно. Надя не знает вообще почти ничего — мы с ней о творчестве в основном болтаем, а до мира бренного не особо-то ей дело есть — какая-то форма созидательного аутизма у девочки, и не как что-то плохое, а как факт. Не от мира сего — у гениев такое встречается.

* * *

У ДК нас встретил администратор, который провел в штатную репетиционную комнату. А неплохо — «комбари» на месте, ГДРовские магнитофоны — тоже. «Педальки» завезти и все, можно репетировать полным составом.

— Вам нужна помощь с оборудованием? — спросил администратор.

— Спасибо, Павел Александрович, мы умеем, — покачал я головой.

Дяденька ушел, мы усадили дядю Федю наслаждаться программой и вполголоса порепетировали под минусовки. Все хорошо, можно идти на обед: уха и картофельное пюре с минтаем. Вот же блин рыба-феномен — то почти несъедобная масса из него получается, то вкуснятина. На десерт — булочка с повидлом.

— Инна Антоновна, мы с Олей до вечера вас покидаем, — для порядка отчитался я перед пионервожатой, и сидящий за столом рядом с ней дядя Ваня с явным сожалением на лице с ней временно попрощался — ему тоже ехать придется.

Покинули столовку, и по пути к машине Оля спросила:

— Иван Юрьевич, а вам что, Инна Антоновна нравится?

Мы с дядей Федей от этакой непосредственности и «наблюдательности» гоготнули, а дядя Ваня смущенно ответил:

— Женюсь, наверное.

— Жениться это правильно! — обрадовалась Оля. — Она красивая и хорошая, вязать умеет — носки вам шерстяные на 23 февраля подарит, чтобы ноги не мерзли пока шпионов ловите! — и, хлопнув кулачком по ладошке, с загоревшимися глазами предложила. — А давайте у нас (уже «у нас»!!!) в совхозе отметим! Из Сережки тамада знатный получается!

Это правда — три десятка свадеб уже образцово-показательно провел при поддержке бабушек из фольклорного кружка и КГБшных пенсионерок из службы знакомств.

— У нас там и свадебные платья кооперативные шьют, — продолжила окучивать будущего молодожена Оля.

— Дачу дадим, — шепотом подсказал я.

— Дачу дадим! — послушно повторила она. — Или сразу квартиру или дом! А Инна Антоновна может работать в школе или детском саду. Или даже в ДК!

— Моя лучшая ученица, — похвалил я подружку, вытерев воображаемую слезинку.

— А ты разве не так делаешь? — слегка надувшись, буркнула Оля.

— Так и делаю, — с улыбкой признал я. — Дядь Вань, вы правда подумайте: на работу ездить когда вас на другой объект отправят недалеко, все удобства…

— Да знаю я! — хохотнул он. — Хватит шкуру неубитого медведя делить — она здесь до осени работать будет.

— Пробить вам отпуск и вакансию вожатого? — предложил я.

— Прекратить клоунаду! — скомандовал багровый от тщетно сдерживаемого смеха дядя Федя.

— Есть! — хором ответили мы с подружкой.

Сделав крюк до «Штормового» подобрали тамошних ребят, добрались до площадки, встретили там вчерашнего капитана третьего ранга, нарядившегося в парадную форму без кителя — жарко на улице. Он вогнал Олю в краску поцелуем ручки, представился, пожал руки нам с дядями и представил нам транспорт:

— Ми-8, двухдвигательный.

— А Ми-14, который амфибия, вам не дали? — поинтересовался знающий много секретов Родины мальчик.

— А ты откуда… — начал было спрашивать товарищ капитан, но осознал и покачал головой. — Был один, испытания проводили, еще в прошлом году, но его обратно в Москву увезли.

— Агрессивный блок НАТО называет Ми-8 «Hip», в переводе — «бедро». Ну где сходство? — риторически спросил я.

— У Инки бедра — мое почтение, — шепнул напарнику дядя Ваня.

Сделаю вид что не слышал.

— Замечали, кстати, что америкосы и их сателлиты любят давать своим изделиям военного назначения грозные наименования, в то время как у нас целую серию самоходок с цветочными именами разрабатывают — «гиацинт», «акация», «тюльпан» и так далее. К чему я это — ну и кто тут агрессор?

— Все так, Сергей, — одобрил товарищ капитан. — Суки они.

— Суки, — согласился я.

— Суки, — поддакнули КГБшники.

— Суки, — не без смущения вставили свои пять копеек «штормовики».

Оля покраснела, помялась и подобрала более пристойное ругательство:

— Сволочи!

Погрузились в вертолет, надели наушники, взлетели — мы с Олей и ребятами приникли к иллюминаторам и полюбовались «Орленком» с высоты.

— Вон она, вышка «дозорных»! — прочитал я по подружкиным губам сопровождающее указание пальцем пояснение.

Развернувшись к морю, полетели над ним, и где-то через пару минут я увидел плывущий под нами корабль.

— Охрана? — проорал я в лицо товарищу капитану и получил в ответ кивок.

Мы двигались быстрее, поэтому одним корабликом не ограничилось — по пути встретили еще три. Так-то необходимости особо нет — стратегический противник в наши воды и воздух старается не лезть, за исключением провокаций типа «потерявшегося» пассажирского Боинга, но все равно приятно.

Немного пролетели над Крымом, достигли Севастополя и приземлились на базе Черноморского флота. С товарищем командующим и его замами я уже знаком — на прошлый концерт, который проходил в ДК приходили — так что с улыбками поручкались, порадовавшись новой встрече. Маленьких «штормовиков» тоже приняли радушно, выдав приглашение поступить на флот когда вырастут — те конечно же согласились. Олю снова вогнали в краску поцелуями ручки и относящимися к ее вокальным данным комплиментами — ну маленькая еще за красоту хвалить.

Сам Виктор Сергеевич — человечище не мне чета: и тонул, и горел, и самолеты вражеские сбивал, и десантировался под пулеметным огнем. О соответствии занимаемой должности и вопросов не возникает — всю жизнь на флоте, весь путь снизу доверху прошел.

Погрузились в кортеж из УАЗиков (ребята-экскурсанты отдельно), и по пути товарищ Сысоев начал чмырить сухопутных коллег:

— Совсем распустились, крысы сухопутные — это ж надо догадаться, армейское имущество торгашам за мзду отдавать! А если война начнется? У нас «вертушек» на все Нато не хватит, а эти… — расстроенно махнул рукой. — Мы что, обратно в Империю превращаемся, офицерской честью торгуем?

— Я ваше возмущение полностью разделяю, Виктор Сергеевич, — поддакнул я. — Когда начинает гнить армия — все, страну можно голыми руками брать. Еще Македонский говорил, что груженый золотом осел может взять неприступную крепость. К счастью ячейка бывшего генерала Дегтярева — это исключение, и его расстрел заставит задуматься остальных. Да им и задумываться не о чем — я кучу воинских частей посетил, с тремя четвертями высшего офицерского состава — вплоть до Генштаба — познакомился, и для них офицерская честь и военная мощь Родины — не пустой звук. В любой структуре может гнида найтись — главное вовремя ее задавить.

— Проверки внеплановые проводим, — поделился инфой командующий. — Но у нас здесь дисциплина сухопутным не чета — все в одной лодке, извини за каламбур.

— Каламбур отличный, — хохотнул я. — Если кого найдете — под килем протащите, в соответствии с традициями?

— Парусник специально найдем для такого дела! — гоготнул товарищ Сысоев.

— Виктор Сергеевич, у меня к вам просьба есть, — перешел я к делу.

— Излагай, — одобрил он.

— Мне бы водолазов со снаряжением — поучиться под водой плавать, рапанов пособирать, подводными красотами полюбоваться. Можете пожалуйста выделить?

— Оформим как просветительское мероприятие, — кивнул он.

— А сейчас я очень прошу вас принять сказанное мной правильно, Виктор Сергеевич, — перешел я к сложной части. — Случай с Дегтяревым — это ужасно, и ужас заключается не только в коррупции, но и в том, что понять этих упырей можно.

— Понять всех можно, но присягу нарушать нельзя, — нахмурился он.

— Это, извините, кнут, — развел я руками. — Кнут нужен, и офицерскую честь блюсти нужно — на ней армия во всех своих компонентах и держится. Но когда вокруг народ богатеет, а тебе нельзя, это решимость и чувство преданности Родине подтачивает. Поэтому предлагаю создать прецедент с «пряником».

— Ты что, денег мне всучить хочешь? — возмутился осознавший глубину моего морального падения командующий.

— Не вам, — покачал я головой. — А, например, водолазам, которые не откажутся немного подработать во время отпуска. Совершенно официально, со сметами и отчетностью. Им — зарплата, а Черноморскому флоту — оплата оборудования. Таким образом мы создадим прецедент, который возьмут на вооружение и масштабируют старшие товарищи.

— Да какие деньги? — расстроился он. — Мы что, аквалангов детям не найдем?

— Суть-то не в аквалангах, — вздохнул я. — Суть в том, что на армию государство вынуждено выделять чудовищные